«Сколько дней я уже не читал газет», - вырывается у Антона Павловича признание, когда он находится в гостях у Саввы Морозова во Всеволодо-Вильве.
А когда, наконец, дорывается до прессы, словно в награду получает сюрприз, «подготовленный» сотрудником газеты «Пермские губернские ведомости». 26 июня это солидное издание поместило заметку «М. Горький в Перми», в которой, в частности, говорилось:
«… Носится слух, что третьего дня популярнейший писатель Максим Горький на пароходе «Борец» отправился из Перми на Курьинские дачи. Он – в белой рубахе, высоких сапогах и пенсне.
Кто-то из публики стоявшего рядом с «Борцом» парохода «Лебедь» узнал писателя. «Борец» в тот момент уже отчалил. Весть о том, что на палубе сам Горький, моментально облетела всю публику «Лебедя», которая повскакала со своих мест и жадно впилась в удаляющегося «Борца»…
И далее репортер, скромно опустивший свою фамилию, делает еще одно смелое предположение: «Случись это открытие пятью минутами раньше, добрая половина пассажиров «Лебедя» перешла бы на «Борца». Как велика популярность писателя, видно из того, что и «серая» часть публики – мужички – знакомы с его именем и говорят про него: «Горький! Он много хорошего написал. Башка!»
Заметку эту, сильно позабавившую Чехова, он вырезал и в тот же день послал Горькому. Случился казус с перепутаницей через два дня после того, как Антон Павлович пожаловался тому же Горькому, что жизнь около Перми серая и неинтересная. Ну, как после этого можно обижаться на пермяков? Так повеселили.
Справедливости ради, а вовсе не из журналистской солидарности, отметим, что повод для путаницы был, и даже не один. Оба писателя находились на пике своей популярности, на страницах столичного издания появилась и карикатура на тему, кто из двух популярнее.
Кроме того, до Перми в тот год донесся слух, что оба писателя собираются приехать сюда вместе. Сергей Ильин, известный поэт, душа пермского общества и журналист тех самых «Пермских ведомостей», написал и опубликовал (23 июня 1902 г.) стихотворение, посвященное «приезду дорогих гостей»:
«…Теперь, тревожно улыбаясь,
Мы нетерпением горим:
Сам Горький едет к нам Максим,
Сам Чехов едет вместе с ним!
Пермяк их ждет, смеясь и плача
Он от избытка чувств обмяк,
Ему действительно удача:
Отец у Горького – пермяк!»
С. Ильин, размышляя далее, «что показать гостям столичным, чем их внимание занять», теряется в сомнениях: «…Боюсь, что город поэтичным весьма рискованно назвать!…». Но далее поэт приходит к выводу, что похвалиться и гордиться пермяку все же есть чем.
И перечисляет: вот Кама, вот пейзажи, вот горные заводы… Автор назвал свой блестящий стихотворный фельетон по-немецки Mein liebchen Perm – Моя любимая Пермь, и подписался псевдонимом Little man – то есть, маленький человек. Очень в чеховском духе.
А что касается газетной неточности… Журналистика, по определению Владимира Даля, – это срочная словесность. Что ж тут поделаешь, бывает и на старуху проруха. Ошибка пермского газетчика стала почти хрестоматийной, но… Газетная утка то и дело повторяется, переписывается из одной публикации или научной в другую, и все потому, что спустя несколько лет ложное сообщение переписал из газеты и поместил в свою «Летопись г. Перми с 1890 по 1912 гг.» местный летописец В.С. Верхоланцев. А книга эта была дважды переиздана уже в наше время.
Данный эпизод как нельзя лучше характеризует также отношения Чехова с Горьким, дружеские и творческие. Надо отдать должное журналистам «Пермских губернских ведомостей»: они пристально следили за тем и за другим, сообщая обо всех событиях из жизни писателей.
Чехов пошел до конца в нашумевшем конфликте с лишением А.М. Горького звания академика по разряду изящной словесности Императорской Академии наук - как «неблагонадежного» (случилось это по представлению самого императора).
В знак протеста и солидарности Чехов, вместе с В.Г. Короленко, публично отказался от этого звания, которое носил с 1900 года и, надо сказать, очень им гордился.
Думается, присутствие А.П. Чехова также должно «проявиться» в парке, носящем имя его друга и коллеги по перу. Хотя бы в виде бюста.